Художник Михаил Бычков |
творческая биография / книжные иллюстрации / контакты |
|
Н.В.Гоголь «Невский проспект». Калининград, «Янтарный Сказ» 2003 г. 108 стр.; 214х290 мм, 28 илл. Н.В.Гоголь «Невский проспект». С-Петербург, «Речь», 2014 г. 112 стр., 215х280 мм. Н.В. Гоголь «Невский проспект» С-Петербург «Азбука-Аттикус» 2019 г. 112 стр. 240х305 мм. 28 илл. | Невский - на все времена Мы имеем дело со своеобразным прочтением гениальной повести Н.В. Гоголя, с художественно-историческим исследованием произведения, открытием тайн, на поверхности не лежащих. Как давно ведомо, всякое сравнение хромает, и все-таки: работа М. Бычкова сопоставима с тем, например, как выдающийся пианист интерпретирует великого композитора, выявляя особенности его стиля и замысла. Прежде всего, художник нашел и вывел «на подмостки» главного героя истории — УЛИЦУ, правда, не простую, а «першпективу», по которой Россия идет вот уже триста лет (порою с весьма дальними отклонениями!). Находка бросает свет на все творчество Гоголя, где главный герой неизменно парадоксален и фантасмагоричен. Кто главный герой русской сухопутной Одиссеи? Чичиков? Да ничего подобного: мертвые души. А в «Ревизоре»? Хлестаков, Сквозник-Дмухановский? Никак нет — БЕЗУМИЕ. То самое, к которому так близок был в конце сам страннейший из странных писателей (о чем М.Бычков впечатляюще напоминает, открывая книгу юным Гогольком, франтоватым, чуть ли не подплясывающим, и заключая — сникшим, безвозрастным, бредущим никуда). Невский является у художника во множестве видений, и везде как существо живое, переменчивое, хамелеонное, живущее в неожиданном и пугающем гоголевском РИТМЕ. Лики этого существа предуказаны временем его рождения, так что возникает целая галерея часов — и каких только не высмотрел (и в яви, и в своем воображении) художник! Простонародные ходики с гирями предваряют появление утреннего, пробуждающегося Невского: мужик-разносчик с яблоками, молочница-охтинка, «хлебник, немец аккуратный»... За строгими кабинетными часами на каминной полочке предстает «педагогический» Невский: гувернеры и гувернантки с питомцами. А вот глядящие куда-то в бездну куранты Думской башни — и нам является Невский светский. Продолжение >> «Бомондный»: демонстрация мод и преуспеяния. Мы видим канцелярско-чиновничьи напольные часы-шкаф — и улицу покрывает зеленая чаща чиновников, клоны «не-действительного» статского советника — носа, сбежавшего с физиономии майора Ковалева. Под печальную мелодию ирреальных часов с живой канарейкой в клетке наплывает Невский, после всего мельтешения опустевшим, — лишь одиноко стоящая «длинная высокая англичанка с ридикюлем и книжкой в руке». Что-то птичье, канареечное есть и в ней, и в желтом послеполуденном мареве, и в ее позе, а может быть и в судьбе, что занесла ее в клетку чужого мира. И, наконец, «недремлющий брегет» возвещает на сей раз, что наступил поздний вечер — время свиданий, заглядываний под шляпки, погони за ночными бабочками, когда на Невском случайно встречаются случайные приятели Пискарев и Пирогов. Точный выбор главного героя — улицы — один из элементов умело выстроенной художественной драматургии, в которой не менее важен был и отбор эпизодов для изобразительного ряда. М.Бычков исключает большинство напрашивающихся, но нарушающих единство впечатления микросюжетов. Казалось бы, весьма выигрышно изобразить сценку, когда поручик Пирогов танцует с немкой; выигрышно, однако, сбило бы ритм всего движения рисунков, да, пожалуй, в своей вящей наглядности и чуждо стилистике художника. Зато как эффектен и смешон гротеск: Шиллер, требующий чтобы Гофман отрезал ему нос, или Пирогов, после порки выскакивающий из дверей, а за ним летит его шинель, негодуя всеми своими складками... Вначале я упомянул об историчности работы М.Бычкова — и это одно из весомых ее достоинств. Воображение художника подпитывалось глубоким изучением гоголевской эпохи: быта, психологии, нравов; ее приметы внесены тонко и уместно, работают действенно и живо. Вот, например, надпись на вывеске: «Чуркин. Портной из Парижа» —находка, которая дорогого стоит! Интерес к вещному лику времени не гасит интуицию мастера, а стимулирует ее, приближает к той блаженной минуте, когда рука сама находит нужный штрих. Читая повесть в единстве текста и изобразительного решения, все время ощущаешь не только притяжение самой истории, персонажей, языка, атмосферы и всего того, о чем говорено выше, — но еще и магнетически-острый подспудный интерес. Этот интерес нарастает к тому моменту, когда, дочитывая заключительные страницы, видишь два рисунка-разворота, ошеломляюще насыщенные и динамичные: арка моста и лавина экипажей 1835 года — и тот же пролет в сумасшедшем хаосе автомобилей сегодняшнего дня. Художническая концепция М.Бычкова достигает кульминации и раскрывается: ни главный герой — Невский, ни люди в их мучительно несправедливой судьбе, ни будущее с его неуловимостью, ни жизнь как таковая — при всех внешних переменах — ничуть не изменились. Тот же мир, те же мы, та же улица, и так же с Адмиралтейской иглы бьет нам в глаза закатное солнце, как било в глаза Пушкину и Гоголю: всё позади — всё впереди. Александр Кургатников, писатель. |
| © Михаил Бычков | творческая биография / книжные иллюстрации / контакты |
